Гари Ромен - Старая История
Роман Гари
СТАРАЯ ИСТОРИЯ
Тони Андерсон ждал почти пятьдесят лет пока Цинтия вернется к месту его
гибели.
Мои средства позволяют мне ждать бесконечно долго. Каждый день, каждый
прилив я сажусь в лодку и плыву к выходу из бухты.
Время идет, сезон сменяет сезон, и я надеюсь, что море тоже меняется.
Ла-Пас расположен в двенадцати тысячах футов над уровнем моря; чуть выше -
и уже нечем дышать. Тут ламы, индейцы, засушливые плато, вечные снега,
города-призраки, орлы, а внизу, в тропических долинах, бродячие золотоискатели
и гигантские бабочки, порхающие над цветами.
Шоненбаум мечтал о Ла-Пасе, столице Боливии, почти каждую ночь в течение
двух лет, которые он провел в концлагере Торенберг, в Германии. И когда
американские войска открыли наконец ворота, как ему казалось, в другой мир, он
начал бороться за получение боливийской визы с упорством, на которое способен
лишь настоящий мечтатель.
Шоненбаум был портным из польского города Лодзи, наследником династии
портных, которую прославили пять поколений еврейских мастеров. Он поселился в
Ла-Пасе и после нескольких лет упорного труда смог встать на ноги, открыв
скромную мастерскую с громким названием: "Шоненбаум, парижский портной".
Заказы потекли рекой, и вскоре он был вынужден искать себе помощника. Это было
нелегким делом, потому что искусство обращения с иглой - экзотическое ремесло
для индейцев Анд. Шоненбаум проводил много времени, пытаясь обучить
подмастерьев, однако нельзя сказать, чтобы их сотрудничество было
плодотворным. После нескольких попыток он сдался, оставшись в одиночестве
среди гор заказов и материала. Его проблемы решила одна неожиданная встреча,
словно ниспосланная судьбой, которая благоволила к нему с тех пор, как из
трехсот тысяч польских евреев он оказался одним из немногих уцелевших.
Мастерская Шоненбаума располагалась на холме, откуда был виден весь город,
и караваны лам с рассвета до ночи проходили под ее окнами. Стремясь придать
столице современный вид, правительственные чиновники издали указ, запрещавший
этим животным появляться на городских улицах, но так как ламы представляют
собой единственное средство передвижения по горным дорогам, то вереницы их,
покидающие с первыми лучами солнца городские окраины с грузом корзин и тюков,
по-видимому, надолго останутся обычным явлением для этой южноамериканской
страны.
Каждое утро по пути в магазин Шоненбаум встречал эти караваны. Он любил
лам, даже не понимая почему Может быть, просто из-за того, что их не было в
Германии Двадцать или тридцать животных, несущих поклажу, зачастую превышающую
собственный вес, обычно сопровождали два или три индейца.
В одну из таких встреч Шоненбаум остановился и протянул руку, чтобы
погладить проходившее мимо животное. Он никогда не ласкал собак или кошек,
которых было полно в Германии; никогда не слушал пения птиц - по одной и той
же причине: без всякого сомнения, пребывание в концлагере наложило отпечаток
на его отношение ко всему немецкому или связанному с Германией.
Оборванный погонщик с посохом в руке проковылял следом за караваном. Его
желтоватое, изможденное лицо показалось знакомым Шоненбауму; что-то давно
забытое, близкое и в то же время кошмарное, всплыло в памяти. Странное
волнение охватило его при виде индейца. Этот беззубый рот; добрые карие глаза,
открытые в мир, словно две незаживающие раны; длинный унылый нос; выражение
постоянного упрека - полувопрос-полуобвинение - на лице человека, шагавшего
рядом с ламой, буквально нахлынули н
