Гаррисон М Гонт - Метаморфозы Ламии
М. Гонт Гаррисон
МЕТАМОРФОЗЫ ЛАМИИ
Перевод с англ. Л. Терехиной, А.Молокина
Первый след: В Калифорнийском бистро
Сожжение происходило на следующий день на изумрудно-лило-
вом помосте, высоко поднятом к серому, беспокойно бурлящему
небу. Толпа - разношерстное сборище по случаю такого дня, в
желтых рейтузах, украшениях, огненно-красных сари - гудела.
По ней волнами прокатывался шепот, смех, который становился
все громче, по мере того как маслянистый дым от погребально-
го костра поднимался ввысь. Биркин Гриф и Ламия, женщина без
кожи, удивлены, но зрелище их не впечатляет.
- Меня сжигали в Помпее, на мне было платье, расшитое
драгоценностями. Эти плебеи много потеряли, не пожив в те
пуританские времена.
Ее зубные протезы быстро мелькали, алые артерии пульсиро-
вали. Биркин Гриф снисходительно смотрел на нее. Лишенная
кожи, она была даже не обнажена, она была оголена, более
оголена, чем женщина, которая просто сняла с себя одежду.
Все функции ее организма были доступны взгляду его единс-
твенного пиратского глаза. Глядя на нее, он уже обладал ей.
- Да, - сказал он. - Но лучше всего была Гоморра. Вот где
было настоящее сожжение.
Она смеется. Смех ее тоже оголен. С украшенного драгоцен-
ностями помоста под одобрительный рев толпы сыплются искры.
Биркин Гриф в восторге хлопает себя по титановому бедру.
- Жанна д'Арк, - говорит женщина без кожи.
- Хиросима, - возражает он.
- Вирджин Гриссом, - хохочет она.
- Бухенвальд, - бормочет Биркии Гриф.
Предаваясь приятным воспоминаниям, они любуются помостом
с пылающим императором. Двое древних любовников. Он - старый
от распутства, она - молодая от него. Пьяная женщина, волосы
которой унизаны драгоценностями, спускающимися до самого
лба, спотыкаясь, отходит от группы корреспондентов.
- Ого-го!
- В самом деле, мадам, - говорит Биркин Гриф, всегда го-
товый попроказничать. - Вы не были в Нагасаки той весной? Я
не мог вас там видеть?
Пьяная женщина прищуривается.
- Что ты имеешь в виду, малыш? Скажи-ка по буквам.
Биркин Гриф влюбленно смотрит на нее здоровым глазом.
- Г-Р-Е-Х, - намекает он.
Бескожая Ламия раздраженно хмыкает и пихает его под реб-
ра.
- Почему мы здесь? Что мы вообще здесь делаем? Мы должны
быть не здесь. У нас свидание в Калифорнии.
Они выбираются из толпы, тяжело дыша и потея. Помост
опускают, чтобы разместить на нем свиту горящего распутного
императора. Биркин Гриф правдоподобно хромает. Его бескожая
возлюбленная - рафинированный образчик траченной временем
наготы, - искусственные зубы и драгоценности говорят о нез-
начительных уступках веянию моды.
Пауза первая
Добро пожаловать в Калифорнийское бистро - в эту матку из
желтого пластика, так часто всеми посещаемую, горячо люби-
мую, самое подходящее место для попоек разного рода псевдо-
интеллектуалов и прочих артистов великолепного города.
Смотрите - это Кристодулос, слепой художник. Кисть, ис-
пачканная в кошенили, заткнута за ухо. Вот он вслушивается в
нарисованную им же негритянку, грудь которой покрыта риту-
альными рубцами. А вот Адольф Эйбсон (младший), припадочный
поэт Вирикона. Взгляните, как его хромированная рука желез-
ной хваткой сжимает карандаш, как он кивает головой при по-
мощи рычажного механизма, укрытого в шее. А вот здесь,
здесь, у этого стола, кто-то тоскует по голодным снежным
просторам. Это - Жиро-Сан, гермафродит лютнист, запертый в
башне одиночества после того, как его разлучили с Госпожой
Сенг, обвинив в двойственности сексуальных отношений.
